Анна Кикина: Русская красавица и американский «Дракон»
Анна Кикина — единственная женщина в российском отряде космонавтов — осенью отправится к МКС на корабле Crew Dragon компании SpaceX.
Это будет первый полет российского космонавта на этом американском космическом корабле, ранее наши пользовались американским транспортом лишь в эпоху программы «Спейс-Шаттл». Тем самым будет дан старт программе перекрестных полетов Роскосмоса и NASA. В свою очередь, на российском Союзе МС-22 отправится американский астронавт Франциско Рубио. С ним вместе полетят наши Сергей Прокофьев и Дмитрий Петеленин.
Если же произойдёт какая-нибудь непредвиденная накладка с техникой, то старты отменять не будут. Случись какая задержка с запуском Dragon, космонавты полетят на «Союзе». И наоборот.
Однако нельзя же просто взять и пересесть с одного космического аппарата на другой. Даже когда туристов в космос запускают, их всё равно готовят, хотя они ничего делать на борту и не должны. Их задача — сесть в кресло, пристегнуться и ничего не трогать.
Научный сотрудник НИИЯФ МГУ, заместитель главного конструктора комплекса научной аппаратуры Василий Петров предполагает, что при нынешних непростых отношениях России и США практическая подготовка экипажей может стать проблемной.
— Да, тут есть определённые сложности. Спускаемый аппарат — довольно непростое устройство. Раньше как было: определённое количество космонавтов, а в идеале — весь отряд, который готовится к полёту, проходили курс обучения: мы — у них, они — у нас. Космонавты в процессе этого обучения знакомятся с оборудованием, изучают инструкции, пробуют всё своими руками. Это делается даже не потому, что там есть какие-то сверхсложные процедуры — в том, чтобы сесть, пристегнуться и так далее ничего принципиально различающегося нет. Практические занятия нужны для того, чтобы в нештатной, стрессовой ситуации все важные операции были доведены до автоматизма. Чтобы космонавт не задумывался, что ему делать дальше, не тратил время на то, чтобы прочитать инструкцию и разобраться, за какой рычаг нужно дёрнуть, на какую кнопку нажать.
Обычно система работала именно таким образом. Если человек числится в отряде космонавтов, он должен пройти обучение, а уж полетит он или нет — это уже другой вопрос. Он должен быть способен управлять всеми системами жизнеобеспечения или спасения, расположенными на МКС. Как это будет реализовано сейчас, сказать трудно. Соответствующие структуры Роскосмоса должны будут договориться о том, чтобы хотя бы какая-то часть российского экипажа — командиры, инженеры прошли подготовку в США. Американской стороне проще в том смысле, что у них большое количество астронавтов готовились у нас в Центре подготовки космонавтов, в Звездном. Из наших космонавтов никто еще на Crew Dragon не летал, Аня будет первой.
«СП»: — А как стрессовые или критические ситуации могут возникнуть?
— Да какие угодно. Начиная с отказа какой-нибудь системы в ракете или космическом корабле, причем необязательно он приведёт к аварии или отмене полёта, даже если это отказ автоматики или сбой в системе жизнеобеспечения. Все эти системы, конечно, дублированы многократно, своей надежностью они перекрывают друг друга. И проблема с одной из них не должна повлечь за собой чего-то фатального. Но всё равно, когда ты летишь вверх на огромной бочке керосина — это само по себе стрессовая ситуация. То же самое с возвращением, когда тебе нужно прыгнуть на 400 километров вниз. И твоя жизнь зависит от систем, которые были кем-то когда-то разработаны и запрограммированы. Тут должен быть и высокий уровень доверия к разработчикам оборудования, и немалое мужество.
Каждый космический полёт — очень сложное, дорогостоящие и опасное предприятие, тут нужно предусмотреть мельчайшие детали, и всё равно, что-нибудь да случится.
«СП»: — В санкционную войну коллективного Запада с Россией оказались втянуты и NASA с Роскосмосом. Насколько этот конфликт повлиял на развитие мировой космонавтики?
— Разумеется, подобное противостояние влияет существенно. И, понятное дело, негативно. Как бы не хорохорились обе стороны, по определённым направлениям передовые наработки имеются только у одной стороны. Второй приходится наращивать усилия, нагонять и перегонять. Это касается, прежде всего, нас и американцев, но не стоит забывать, что и ряд других стран наступает нам на пятки. Это Китай, Япония, Индия, европейские члены космического сообщества. Их роль пока несколько вторична, потому что МКС и средствами доставки обладают только Россия и США.
В целом же ситуация с освоением и изучением космоса в настоящее время очень грустная. И, к сожалению, нам грустнее, чем США. Причём дело не столько в санкциях, сколько в деньгах. Проблема в том, что в США исследования космоса финансируются гораздо лучше. И занимается ими не только НАСА, но и еще ряд структур, в том числе частных. Все они получают немалые деньги на исследования. У нас несопоставимые объемы финансирования и несопоставимые бюджеты.
Эксперт отметил, что люди, непосредственно занимающиеся космической или около космической тематикой: космонавты, астронавты, учёные, инженеры идеологической накачке подвержены гораздо меньше.
— Те, у кого есть любимое дело или, хотя бы работа, в которой они являются признанными специалистами, политические проблемы воспринимают как досадную помеху. Но ни Роскосмос, ни НАСА, ни американское Агентство по атмосфере и океанам не являются автономными игроками, а действуют в рамках политики своих государств. От этого никуда не деться. Если сверху была дана команда прекратить или ограничить сотрудничество — они вынуждены подчиняться.